«Наушники воткнул, слушает свою страшную музыку, улыбается». Отец Сергея Шубенкова рассказал в интервью о спорте и личном

Он рассказал, каким лучший спортсмен Алтайского края 2015 года был в детстве, в честь кого он назван, кто были его учителя в спорте и как за него болеют родители

Отдали частичку души

«Давай, сначала напишем о тех, кто участвовал в становлении Сергея как спортсмена, – с ходу взял инициативу в свои руки Владимир Сергеевич. – Он, конечно, мой сын, но и продукт алтайского спорта тоже». Возражать отцу чемпиона я не стал.

– На первые сборы Сергей поехал с мамой, когда ему не было и полгодика, – рассказывает Шубенков-старший. – Это был 1991 год, Наталья Михайловна очень хотела попасть на Олимпийские игры 1992 года в Барселону. В это время жена работала с тренером Владимиром Кудрявцевым. Сережа на легкоатлетических сборах сильно заболел, и если бы не Владимир Евгеньевич, финал мог быть печальным. Имея за плечами медицинское образование, Кудрявцев практически спас сына, оказав ему квалифицированную первую помощь.

Прошло буквально два-три года, Сергей окреп, Борис Михайлович Ильюшонок позвал нас в бассейн «Обь», надел сыну надувные нарукавнички, взял его за ручки и бросил в самую глубину. Говорит: «Выплывет, человеком будет». Серега выплыл. И стали мы два раза в неделю ходить с сыном в бассейн. В это же время мы решили научить его кататься на коньках. Пошли к Людмиле Дмитриевне Бугорской, тренеру по фигурному катанию. Она дала ему стульчик, Сергей со стульчиком ездил-ездил. Тут приходит муж Людмилы Дмитриевны – Вячеслав Витальевич. Говорит: «А что, Серега, ты с этим стульчиком катаешься? Давай без него, на время – вокруг коробки!». Первый, кто дал старт Сергею на время, был Вячеслав Бугорский.

Как ты понимаешь, я не мог не отдать сына в свой любимый футбол. Пошли мы к Юрию Васильевичу Ефимову. Походили годик. Нет, не получилось у Юрия Васильевича привить Сергею чувство коллективизма. Футбол не зацепил его. Пошли тогда в хоккей. К Дмитрию Петровичу Писареву. То же самое. Не коллективный мой сын человек. Хотя и коммуникабельный.

Где-то в классе четвертом-пятом стали пацаны в школе выяснять, кто кого сильнее. В результате Сергей оказался в секции бокса. У Валерия Владимировича Коломотова. Год там занимался. Потом примерно столько же осваивал тхэквондо у Петра Владимировича Маркина. А после единоборств мы опять отправились в бассейн «Обь», но уже не для оздоровления, а в серьезное спортивное плавание, где на первом месте результат. Тренировались у Бориса Васильевича Гречушникова. Сейчас Серега умеет красиво плавать всеми стилями. Так бы и занимался плаванием, но заболел, а потом еще чего-то наслоилось. В общем, бассейн он оставил. И пришли мы в легкую атлетику – в СДЮСШОР № 2 к Надежде Владимировне и Сергею Александровичу Клевцовым.

Замечу, что все это время Сергей параллельно занимался в музыкальной школе. И в какой-то момент мы поняли, что надо определятся, чему отдавать предпочтение. Сын выбрал легкую атлетику, и, как показало время, попал в самую десятку.

Все, кого я здесь перечислил, чему-то Сергея научили, как-то развили его, вложили в него частичку своей души. Большое всем спасибо!

Под флагом «Темпа», «Буревестника», «Динамо»

– Много говорят о спортивных генах Сергея. О спортивной карьере Натальи Михайловны все наслышаны. Расскажи ты о своем прошлом и настоящем.

– В детстве у нас на Потоке было одно спортивное занятие – мяч с утра до ночи во дворе гоняли. Потом прослышали про комнату школьника – играли за «Чайку-23», а в восьмом классе я с друзьями подался в футбольный клуб «Темп». Сначала занимался у Виктора Константиновича Качаринского, а через год нас взял Александр Николаевич Комаров. Потом два года армии и поступление в политехнический институт на факультет «Двигатели внутреннего сгорания». Там я встретился с Владимиром Федоровичем Чистяковым, тренером институтских легкоатлетов. Бегал я быстро и подумал: «Может, в учебе поможет?». Пошли у меня неплохие результаты. Скоро выяснилось, что надо ездить и на сборы, и на соревнования. Места для учебы нет. А политех, надо сказать, это не шаражкина контора. Тем не менее я смог и выучиться, и дорасти в спринтерском беге до кандидата в мастера спорта. Мое наивысшее спортивное достижение – победа на зимнем республиканском первенстве ЦС «Динамо» в беге на 200 метров. Не помню, уже точно свое лучшее время на этой дистанции – 21,8 или 21,7. Стометровку я бежал за 10,6, а 60 метров – за 7,7. На последней дистанции, когда у нас в политехе только появился спортивный манеж, занял на первенстве Сибири и Дальнего Востока третье место.

– А как же с футболом?

– Он все равно был в моих мечтах. Тем более что быстрее меня никто не бегал. Один год за котельный завод играл, потом Анатолий Николаевич Секриер позвал меня в «Темп» – тогда сильнейшую любительскую команду края. Она только называлась любительской, от работы на заводе «Трансмаш», на котором мы числились слесарями и рабочими прочих специальностей, футболисты были освобождены. Там я сезона два играл, пока не получил травму мениска. Но ушел из команды не поэтому. Нас – меня и Наталью, выступавшую за спортобщество «Динамо», – позвал заместитель АКС «Динамо» Анатолий Семенович Данилов и сказал, что если у Натальи будут высокие спортивные результаты, то дадут квартиру. На семейном совете я и мои родители сказали: «Иди, Наташа, занимайся, а мы возьмем на себя все бытовые хлопоты, в том числе и заботу о ребенке – первенце-дочке». И Наталья стала зарабатывать квартиру. На первых порах нас с ней «прокатили»: норматив мастера спорта выполнила – нет квартиры, международника – нет, и только когда в 1982 году супругу стали приглашать в другие регионы, нашей семье выделили в Барнауле двухкомнатную квартиру.

– Где ты работал, когда оставил спорт?

– Нельзя сказать, что я оставил его совсем. На заводе «Трансмаш», где остался работать, в советское время была бурная спортивная жизнь. Заводчане играли цех на цех в футбол, хоккей, волейбол, баскетбол, ручной мяч, участвовали в лыжных гонках и так далее. Проводилась большая спартакиада предприятия. Я работал сначала на заводе слесарем-сборщиком, потом инженером-технологом, руководителем бюро труда и зарплаты в цехе № 246. А в 1990 году последний парторг завода Виктор Николаевич Чулюков предложил мне возглавить спортклуб завода. Семь лет мы в девяностые в этом спортклубе прочертыхались, пока спорткомплекс «Трансмаш» не отдали в аренду футбольному клубу «Динамо». Поработав в динамовской системе два года, я перешел директором в барнаульскую СДЮШОР № 3. Когда начинал, было два отделения – дзюдо и гимнастики, в них занималось около 300 детей. Сейчас число отделений выросло до пяти, а в спортшколе обучаются 993 человека. В нашем хозяйстве семь спортзалов и четыре хоккейные коробки, СДЮШОР представлена в трех районах города – Железнодорожном, Ленинском и Центральном.

Гордость фамилии

– Сергей – поздний ребенок. Ты переживал, что нет наследника, носителя фамилии?

– По-моему, каждому мужчине хочется, чтобы у него был сын. У нас первой родилась девочка. Но в 1990 году нам, по большому счету, было все равно, кто появится. Просто хотели второго ребенка. Как я уже говорил, Наталья на закате спортивной карьеры сильно стремилась попасть на последнюю для себя Олимпиаду-92. Этого не случилось. Как и в 1984 году, вмешалась политика (тогда СССР бойкотировал Олимпийские игры в Лос-Анджелесе, и сильнейшая семиборка страны Наталья Шубенкова довольствовалась Играми Доброй Воли). В 1992 году Советский Союз распался, и под флагом «Объединенной команды» в Барселону отправили двух семиборок из Белоруссии. Они заняли места во втором десятке. 35-летняя Наталья Шубенкова, думаю, могла тогда побороться за место на пьедестале или, по крайней мере, за место в первой пятерке.

Платить зарплату в сборной ей прекратили не сразу, она получала ее, уже не участвуя в соревнованиях, целый год. В это время жена полностью занималась только сыном – рассказывала ему сказки, они учили стихотворения, развивались физически. Когда Сережа пошел в садик, он практически не болел.

– Вы назвали его в честь твоего отца?

– Да. У моего младшего брата Саши 25 сентября 1990 года родилась дочь, он назвал ее Катей, так звали старшую сестру моего отца, а я назвал сына, родившегося 4 октября, в честь отца. Помню, он сказал мне и брату: «Ну, спасибо вам, мужики, что вы шубенковский род поддержали». Папа несколько лет назад умер, но успел застать первые спортивные успехи внука. Сергеем он очень гордился.

– Каким сын был в детстве?

– Как все пацаны, со всеми вытекающими. Но что я замечал, ему нравилось быть одному. Учился Сергей хорошо. А в классе же разные детки: «Сережа, дай списать». Сергей упрямился: «Вы дурака валяли, а я дома уроки делал, почему я должен помогать?». На этой почве были у него в школе трения.

Бабушка одного мальчика, который учился вместе с сыном, организовала в классе хор. Сергей с удовольствием пел в нем и даже с одной песенкой солировал. Ему почему-то сразу понравился английский язык. Будто предчувствовал, что потом сильно пригодится.

В школьном аттестате у сына только одна четверка. В седьмом классе мы перевели его из 55 школы в 42, и у него сразу отпали проблемы с одноклассниками. В этой школе дети заточены на учебу. Он сразу нашел контакт.

«Папа, купи мне новый телефон», – попросил однажды Сергей. «Зачем?». – «Для авторитета». – «Сынок, новым телефоном ты авторитета не заработаешь, а вот своими поступками, учебой можешь», – сказал я ему. И тут пошли у него спортивные результаты. И этот авторитет пришел вроде сам собой.

– Не завидуешь другу Александру Городову, сын которого – Евгений – футболист, играет в премьер-лиге в составе «Терека»?

– Нет. Мы с ним иногда собираемся, обсуждаем какие-то моменты, бывает, и хвалимся друг перед другом: чей сын не лучше, а удачливее. Были моменты, когда Женька не играл в основном составе, Александр Иванович был потухшим, а теперь светится. В разговорах о детях у нас нет никакой зависти. Нехорошее, кстати, это чувство. Разрушительное.

В папу или маму?

– Мне кажется, что от мамы Натальи Михайловны у Сергея терпение, рациональность, целеустремленность…



– …труд.

– … а что от тебя у сына?

– Наверное, скорость. Я не столько о беге, сколько о скорости мышления говорю. Он быстро соображает и быстро принимает решения.

– А юмор?

– Может, и это. Кстати, Иван Ургант пригласил Сергея на передачу еще раз – весной. Сын отказал. Уже вовсю будет идти подготовка к Олимпиаде, а такие вещи мешают концентрации. Так что не на все Сергей бросается, что блестит. Хотя, думаю, многие наши известные люди хотели бы попасть к Урганту.

– Был у тебя такой щелчок, когда ты вдруг понял: у Сергея большое будущее в легкой атлетике?

– Все произошло без щелчка. Я вообще считал, что спринт в легкой атлетике – это только черный спринт. Белым ничего не светит. Никто из них в барьерном беге из 13 секунд не выбегал. Были хорошие француз, немец, но не они задавали тон. Из отечественных барьеристов только Маркин однажды, много лет назад, за 13,22 пробежал, а потом 13,50, 13,80. И не было ничего! Я много раз дискутировал с Клевцовым: «Давай Сергея в десятиборье попробуем. Ну, научишь его с шестом прыгать, а остальное он сможет». А он мне: «Да подожди ты, Сергеич, все будет хорошо. Победим мы и американцев, и ямайцев…». И это Клевцов мне еще лет десять назад говорил! Какая уверенность в себе и Сереге! Не на ровном месте ведь она появилась. Это и знания, и практический опыт, и какие там еще глубины – я не знаю. Перед тем как сыну поехать в Пекин, мы с Натальей Михайловной сидели, прикидывали перспективы и пришли к выводу, что он может даже выиграть. Я и говорю ей: «Звони Клевцову, доложи наши соображения». Она звонит: «Мы тут подумали, а вы ведь с Сергеем этот чемпионат мира и зацепить можете». А Клевцов: «О чем ты говоришь? Мы запланировали его выиграть еще в апреле».

– Какие у тебя отношения с Сергеем Клевцовым?

– Нормальные, дружеские. Семья Клевцовых к нам под Новый год заезжает. Два года подряд так было. Надеюсь, и в этот раз 31 декабря часиков в восемь соберемся. Сергей наш придет с женой Аней, а Сергей Александрович заглянет со своей супругой Татьяной. Хотелось бы, чтобы Клевцовы и сынишку Саньку прихватили. Гуся я уже купил. Посидим маленько, а потом – кто куда пожелает.

На стадионе и у экрана

– С Натальей Михайловной вы несколько раз выезжали на соревнования сына. Как лучше их смотреть – по телевизору или наяву?

– Ну, несколько раз мы выезжали в Усть-Пристань. А на больших соревнованиях были только однажды. Два года назад ездили в Москву на чемпионат мира. Телевизор и стадион – не сравнить. Чувства на стадионе непередаваемые. Наташа с внуком ходит по «Лужникам», пока не начались соревнования, у нее там много подружек, разговаривает. А я сижу на трибуне, нахохлился. Тут немцы сидят, там французы, там еще какие-то иностранцы. Слышу, про Сергея на русском говорят. Думаю, сейчас начнут про него плохо говорить, а мне это надо? Я поворачиваюсь и заявляю: «Вы знаете, а я отец Сер-гея!». И вся трибуна поднялась, зашевелилась. По рядам пошелестело: «Родители Шубенкова на стадионе». Тут наша мама пришла, а люди кругом собрались спортивные, говорят: «А мы и вас помним, и Смертина знаем, и Володю Кобзева. Вы все алтайские». Тем временем внизу уже на старт выходят. И вот забег. Первым на табло Оливер высветился – чемпион, нет вопросов, второй – Райан Уилсон. А потом – пауза. Стадион все шумел-шумел, а в эту паузу смолк. Я не знаю, сколько она длилась, мне показалось часа два. И как только зажглась первая буква фамилии третьего призера, все меня начали обнимать, поздравлять. Немцы бюргерскими животами чуть не раздавили. Счастье было невероятное.

Дома, нет-нет, я этот бронзовый забег опять смотрю. И все равно мурашки по телу, и все равно чуть не до слез.

– Представляю, как переживала ваша семья, когда Сергей этой осенью выиграл чемпионат мира в Пекине. Вспомни, как это было.

– Сижу. Жду. Вот барьеры начали ставить. Сердцебиение учащается. Звонит Боря Ильюшонок: «Ну что? Когда?». – «Боря, – говорю, вон барьеры ставят, не видишь?». Показывают запасное поле. Все люди как люди – бегают, разминаются, а наш сидит – наушники воткнул, слушает свою страшную музыку, улыбается. То ли поет под нее, то ли с кем разговаривает? Мы с Наташкой смотрим: «Надо же настраиваться! Что-то делать! Не просто сидеть!». Когда Сергея выводили на старт на Олимпиаде в Лондоне, он белый весь был, трясся как осиновый лист. Когда вывели в Москве – то же. А здесь… Нормальный наш сын. Причем очень даже на себя похожий.

Сидим. Ждем… Сердце стучит уже на 180, Наташа корвалолчику себе капнула. И – старт. Мы рады были любому исходу. Если бы он даже восьмым прибежал, мы бы все равно его любили. Это наш сын. И вот он бежит, бежит. А Богословская, комментатор, нагнетает: «Давай, Сергей, давай!». И хоп, все – первый. Наташа визжит. Наверху соседи визжат, внизу – кричат. Опять звонит Боря Ильюшонок. А я даже слова сказать не могу ему – нахлынуло: «Потом, Боря, потом…». А звонки отовсюду. Поздравления, поздравления… От знакомых и незнакомых. Я говорю: «Поехали-ка на дачу, в Бобровку». Там проще, воздух свежий. Накрыли стол, отметили по-семейному. А звонили нам до четырех утра.

Беседовал Виталий Дворянкин.