«Золушка»-Янина Жеймо в раннем детстве выступала в барнаульском цирке

«Цирковая пантомима «Китайский праздник» начиналась с китайского базара, – вспоминала Янина Жеймо. – На манеже – всевозможные ларьки с игрушками, фонариками, масками. Фокусники, акробаты, жонглеры. Расхаживают богато одетые китайцы, китаянки носят на спине грудных детей, выезжают рикши и, пробежав по арене круг, мчатся на конюшню. И здесь же – дети артистов. Они впервые пробуют свои силы. Если начинающий акробат вдруг упадет, а маленький жонглер не сможет поймать шарик, в суматохе никто не обратит на это внимания, и можно до бесконечности повторять неудавшийся трюк.

Именно на таком базаре и произошло мое первое знакомство с искусством. Меня нарядили в костюм китайского мальчика, а волосы заплели в косичку, которая начиналась от макушки. Выбежав на арену и держась за папину руку, я смотрела на ларьки, на артистов, но тут папа неожиданно поднял меня и поставил себе на плечи. Он немного походил со мной по базару и остановился.

 – Не шевелись! – крикнул папа и отпустил мои руки.

– Ап! – руки снова тянутся ко мне, и я, схватившись за них, замираю в не слишком изящной позе.

 – А теперь встань мне на голову!

Очень осторожно я ставлю на папину голову сперва одну ногу, потом другую.

– Ап! – я хлопаю в ладошки и раскидываю руки, как крылья. А папа, отпустив мои ноги, расставил руки и, балансируя, что-то говорит мне. Но, кроме шума манежа, я ничего не слышу. От яркого освещения, от множества разноцветных предметов и людей мне радостно, как на новогоднем празднике».

Прочитав этот фрагмент воспоминаний Янины Жеймо, я вдруг его «узнала», — отмечает журналистка издания.

В «Жизни Алтая», в номере от 2 февраля 1912-го на первой полосе афиша: «В заключение в этот вечер грандиозная феерия. Китайский праздник, или Ночь в Пекине. Участвует до 50 человек мужскаго и женскаго персонала». Так стало известно, что малышка Янечка выступала на арене барнаульского цирка.

Подтверждение этому факту- в воспоминаниях актрисы: «Цирк переезжал из Тобольска в Барнаул. Медленно двигался караван фургонов, вдоль которого на цирковых лошадях скакали почти все мужчины труппы. А мама, я и Эля ехали в легких беговых саночках – детей сажали в них по очереди. Сейчас была наша очередь, и мы наслаждались. Мороз был страшный, но в заячьих шапках с длинными ушами, в сибирских тулупах, укутанные медвежьей шкурой, мы совсем не мерзли. Ехали уже несколько дней, и все изрядно устали. Вечером мы должны были переправиться по льду через реку, а там, часа через полтора, деревня, а значит – привал и ужин. На ужин нам обычно давали пельмени, их налепили в дорогу целый мешок, и они гремели в нем на морозе, как камешки. Я первая увидела огоньки.

– Смотрите! Деревня!

Кучер, сидящий на облучке, не оборачиваясь, громко сказал:

 – Не деревня это, а стая волков.

– А моя тетя ездит джигитовку и стреляет на полном ходу в цель! У тети ружье! – храбро ответила я.

– Ружье, ружье… – начал было возница, но тут раздался страшный треск, затем чей-то крик, громко заржали лошади, залаяли собаки. Это лопнул лед, на который мы только что въехали на наших саночках. Прозвучала команда, и все наездники разом спрыгнули с лошадей. К нам полетели веревки, чьи-то руки протягивались ко мне, но санки стремительно уходили под лед. В тело проник незнакомый, мокрый холод… Я потеряла сознание. Очнулась я оттого, что меня натирали чем-то горячим. Это был спирт, который раздобыла хозяйка на хуторе. К счастью, никто не утонул, но искупались и мы, и наши спасители основательно. Нас напоили чаем с горячим вином, укутали, и я крепко уснула. Разбудили меня голоса.

– Ну как? – спрашивал папа.

– Воспаление легких. У всех троих, – это говорил дедушка. Приложив ухо к моей груди, он прислушивался к дыханию.

– Пустяки, – негромко продолжал дед, – пока доберемся до Барнаула, вся команда будет здорова.

– Безумие, – сказал кто-то, – их нужно оставить здесь, пока не поправятся.

– Здесь? В душной, грязной хате? – возмутился дед. – Ни за что! Воздух, только чистый воздух будет их лекарством!

Когда мы приехали в Барнаул, градусник и лекарства нам действительно были уже не нужны. Все трое могли спокойно работать на открытии цирка».

* * *  

Так и сложилась мозаика – оказывается, всенародно любимая актриса в начале своей карьеры выступала в Барнауле. Что было потом? Потеря родителей, учеба у молодых еще Трауберга и Козинцева (трудовой стаж Янины поразил их!), роли в кино, рождение детей, блокада, любовь и разлука, невостребованность в профессии… И, конечно же, «Золушка»!.. Многие помнят, сколько актрисе на момент съемки фильма было лет. Но, думаю, все забывают об этом, глядя на экран, – настолько восхитительна в своей роли Жеймо. Теперь я, пересматривая «Золушку», понимаю: каждый безупречный жест или танцевальное па, да просто поворот головы, – это проявление не только таланта, но и великого труда. Труда той маленькой девочки Яни, что выступала на сцене барнаульского цирка, — резюмирует автор находки.